Я буду, как Байрон,

учить перед смертью армянский,

вызубривать звуки

ущелий, долины и гор:

тут в лепете детском–

начальная школа пространства,

 как в Эчмиадзине

монахов мальчишеский хор.

                        <*>

И я подпою

на своём, на церковно- славянском.

И я всё пойму,

всё поймаю на слух и на глаз:

и слёзы зурны,

 и Сильвы лучистые строки…

С них начинали уроки

пришедшие в первый класс.

                        <*>

Я буду в Европе

ревниво навёрстывать Азию.

Армянский язык–

не долины колючая речь,

но– библейская кровь,

допотопная кровь Арарата

в переводе разлук,

подменивших мне подлинник встреч.