На высоком перевале

 В мусульманской стороне

 Мы со смертью пировали—

 Было страшно, как во сне.

 Нам попался фаэтонщик,

 Пропеченный, как изюм,

Словно дьявола погонщик,

 Односложен и угрюм.

 То гортанный крик араба,

 То бессмысленное«цо»,—

 Словно розу или жабу,

 Он берег свое лицо:

 Под кожевенною маской

 Скрыв ужасные черты,

 Он куда-то гнал коляску

 До последней хрипоты.

 И пошли толчки, разгоны,

 И не слезть было с горы—

Закружились фаэтоны,

 Постоялые дворы…

 Я очнулся: стой, приятель!

 Я припомнил— черт возьми!

 Это чумный председатель

 Заблудился с лошадьми!

 Он безносой канителью

 Правит, душ веселя,

 Чтоб вертелась каруселью

 Кисло-сладкая земля…

 Так, в Нагорном Карабахе,

 В хищном городе Шуше

 Я изведал эти страхи,

 Соприродные душе.

 Сорок тысяч мертвых окон

 Там видны со всех сторон

И труда бездушный кокон

 На горах похоронен.

 И бесстыдно розовеют

 Обнаженные дома,

 А над ними неба мреет

Темно-синяя чума....