Нет, не верю я в то, что картины безгласны и немы,

Что они остаются, какими написаны были когда-то,

Что герои полотен совсем никогда не стареют,

Что они замирают в однажды им приданных позах,

Что в закрытых музеях они не живут своей жизнью,

Что, приткнув их в запасник и сунув на верхнюю полку,

Мы имеем возможность забыть их и сбросить со счета.

Но в пропахшем куреньями сумраке Эчмиадзина,

В наши дни продолжаясь, кипит аварайрская битва:

И из пятого века мы с вами отчетливо слышим,

Как железо стучит о железо, как кто-то зовет нас на помощь;

Словно груды каменьев, разбросаны груды погибших, —

Вардапет Егише это видел своими глазами

                        <*>

И, коль надо, готов на кресте перед нами поклясться, —

И персидские копья грозят неминуемой смертью,

И безумные кони копытами топчут убитых,

И в сражении нет победителей и побежденных,

И, щитами своими друг друга в бою прикрывая,

До последнего держатся воины Мамиконяна...

Коротка и бедна, к сожалению, память природы:

Порастают быльем рубежи исторических схваток,

И былые могилы становятся просто холмами,

И над прошлым смыкаются темные воды забвенья.

Да и память истории тоже порой ненадежна:

Там подчищена строчка, а тут— недостача страницы,

Там изъяты бумаги, а тут подтасована правда,

Там подправлена дата, а тут уничтожен свидетель.

                        <*>

Но остра и безжалостна вечная память народа,

И пятнадцать столетий отнюдь для нее не помеха, —

На полях гобелена кипит аварайрская битва:

И от вражьих мечей не спасают ни шлемы, ни латы,

И, рыдая, храпят потерявшие всадников кони,

И из краской написанных ран открывается кровотеченье...