Я уношу с собою вдаль
В край злобных джинов и эблиса
Душистых роз моих печаль
И строгий траур кипариса.
<*>
Кругом пески чужих пустынь,
Небес сверкающее пламя...
Где гор родных святая синь?
Где ты, моей дружины знамя?
Как белый снег вершин чиста,
Его мне девушка вручила.
Животворящего креста
На нем божественная сила.
<*>
Оно овеяно молитв
Восторгом, радостью, тоскою.
Его в громах кровавых битв
Держал я твердою рукою.
<*>
За ним незримые вослед,
Покинув тьму могильной сени,
Стремились вестники побед,
Бойцов разорванные тени.
<*>
Но час ударил роковой,
Я пал в бою, мечом сраженный,
И знамя выхватил другой,
И спас в борьбе ожесточенной.
<*>
Очнулся я в тени чинар,
В багровом полыме заката.
Прохладою сменился жар
Над желтой ризою Евфрата.
<*>
Синел восток. Ночная мгла
Как- будто свиток дня свивала
И тень сизого крыла
Его от света заслоняла.
<*>
Там пенье труб... Там вражий стан...
Коней пронзительное ржанье...
И рать усталая армян,
Ее суровое молчанье...
<*>
Нас мало было. Враг силен...
Я ждал последнего удара
И колыхался небосклон
Цветами алыми пожара.
<*>
И ночь прошла. И знойный день...
Я поднят был как труп бездушный...
И вот теперь влачусь как тень,
Как раб безвольный и послушный.
<*>
Иду... Куда?.. Зачем?.. Молчу...
В пески пустынь? Спросить не смею!
Как вол свистящему бичу
Я гну истерзанную шею.
<*>
Но снятся мне издалека
Благоуханные долины.
Моя библейская река
И знамя белое дружины.
<*>
Возврата нет! Не станет сил
Уйти дорогою безводной
В далекий край моих могил,
В нетленный рай земли свободной.
<*>
Воскреснет родина моя!
А я— боец ее плененный,
Любовь и ненависть тая,
Умру в пустыне отдаленной.
<*>
Но в час последний надо мной
И в блеск и в зной ее пленящий
Святого стяга золотой
Увижу крест животворящий.
<*>
И я душой в родную даль
Уйду от джина и эблиса
В душистых роз моих печаль,
Под строгий траур кипариса.