Смеркается. А мы— в долину,

проткнув ногами волглый войлок

небес.

            К селеньям, рощам, ливням!

Прощай, высокое безмолвье!

Уходим от снегов июля.

Идём, щетиной в тучи тычась.

Уже мы знаем, что безптичье

ничуть не слаще, чем безлюдье.

                        <*>

Затягивается прореха

над головами сизой пасмурью.

А снизу машут нам подпаски:

« Агей!» —

                по склонам катит эхо.

И псы бегут вокруг отары

и рвут сухим, кудлатым лаем

зелёный сумрак.

                              А в гортани

дым очага—

                        горчинкой слабой…