На палубе почти что пусто.

 У вставших сонный, хмурый вид.

 Неназываемое чувство

 Пронзает грудь.

Меня знобит.

 Я жду приснившейся мне встречи,

Но берег застлан пеленой,

 Как в полутемном доме свечи

Огни, огни во мгле ночной.

 Чуть различимы минареты...

Стамбул, поверить ли, Стамбул!

Но мы уйдем еще до света, —

 Так значит— сон мой обманул.

 Внезапно желтый полумесяц

Прорвал завесу облаков,

 Гербом повис над этой смесью

Видений и оживших снов.

 Пробили жалобно три склянки,

 Иль ветер до меня донес

 Три вопля матери- армянки

 Сквозь годы безысходных слез?

Гудят, гудят гудки тревожно:

 Такой туман, что не пройти, —

 Судам в проливе невозможно

Друг друга не задеть в пути.

Мы возвращаемся обратно.

Часы идут, а все темно.

 ... Как странно, как невероятно,

Что снам сбываться суждено.

И вот светлеют очертанья.

Еще, еще, еще светлей—

 И город давнего мечтанья

 В сиянье утренних лучей

Как на ладони предо мною:

Шатры мечетей там и тут,

 Под низкой каменной стеною

Цветные лодочки снуют.

Людей не видно мне отсюда,

Немая красота видна,

Вот Сулеймание как чудо...

Но где ж София? Вот она,

Властительница дум, стремлений,

Причина распрей и невзгод.

 Как много разных поколений

Тянулось к ней из года в год!

Плывем по Золотому Рогу:

Предместье. Лавров, пиний сень...

А сердце бьет и бьет тревогу—

 Встает передо мною тень

Моей Армении печальной,

Сиаманто, и Варужан,

И Комитас многострадальный,

И боль и кровь армянских ран...

 Прощай, Стамбул!

 Под странной властью

Двух чувств стою, оцепенев:

Одно— далеких лет пристрастье,

Другое— горький, скорбный гнев.