Болит, не заживает рана

 в душе Левона Ананяна.

 Бессонны ночи, тяжки дни

 для армянина без Ани:

 к руинам заперты все двери,

 а сквозь бинокль видней потери

 когда-то сказочной столицы,

 осиротевшей за границей…

 Оттуда, из турецкой клетки,

 к нему взывают молча предки,

 возгорается сто крат

 свечой библейской Арарат.

 Левон мираж не гонит прочь:

 не скроет боль утраты ночь…

 Пока не признан геноцид,

 к родным хачкарам путь закрыт.

 Вновь песнь о крунке Комитаса

 летит тер- зорской бойни гласом,

 вновь стонет памяти струна

 и моря Ванского волна…