Ухватив время за руку,

не слышу колокольного перезвона,

как в день первой встречи…

Структурность звука нарушена

плотностью инородной массы.

Гримасничая,

спасая глаза от ветра,

зазываю

большую, белую собаку…

… была добрым знаком,

стояла за оградой,

сторожила

утренние поцелуи…

Опять куда-то пропала!

И уже ударяюсь в отчаяние–

вопросов не стало меньше.

А ты– продолжаешь спать,

как в каменном замке,

считать– тревога беспричинна,

что вовсе не стало привычным…

Твоя безучастность загоняет в угол,

и я ломаю себе руки,

как большая река, созревшая к сроку,

сметаю ледяные оковы,

раскаленным треском

обнажая скрытого джина,

раскачивающего шум- гул

колыбельную- мантру:

« Не ты мне был обещан

во сне хрустальном,

и уже не от сердца отрываю,

собака- ангел не возвратится,

кроватка детская– пустая,

притяжение земли– почти никакое,

и меня унесет золотой вихрь

ранним августовским утром

над полем,

домом,

кроваткой,

собакой…»