Он казался далеким туманным преданьем,

Песней, долгой, как путь сквозь пустые пески,

 Он, как точная пуля, прямым попаданьем

Поражал острием своей древней тоски.

 И люди шли испить его печали

К истоку дня, к ветхозаветным снам.

 Восток! Он был за солнцем— там, вначале,

Где запах первых кущ вдыхал Адам.

 Отведавший хоть раз такой отравы

Уже никак забыть его не мог, —

 В снегах Сибири, в мексиканских травах

Горючий жар ему подошвы жег.

И он не звал ни серых, ни зеленых,

 Ни синих глаз: повсюду с этих пор

 Преследовал его неутоленный

Иссиня-черный, непроглядный взор.

 Небо медленно меркнет у нас за плечами.

 Лишь Масис, как светящийся купол, встает.

Ты смеешься, мой милый, а взгляд твой печален,

И покоя мне эта печаль не дает.