То, что казалось

 Основательным,

Уходящим вглубь,

Рушится безоглядно.

Такой долгий звук пустоты,

В ней стены, кренясь,

ведут перекличку.

Он, как и положено армянину,

Строил дом.

 Дом на гиблом болоте.

В безликом микрорайоне,

На улице имени коммуниста и стукача.

Имя которого столь же безлико,

Как и местность сама.

Он строил дом, укрепляя стены коврами..

Книжными полками возводя линию обороны.

Справа- снимок Эйнштейна.

Слева- деда Саака.

Который, конечно же, был недоволен.

Вместо журчания" джур" вода из безродного крана.

Все относительно, - улыбается человек справа.

Впрочем, прадед Саак стоит на своем.

 Эйнштейн, пробуя пальцем смычок, говорит, -

 Не все ли равно, где будет разрушен дом?

Разве не так?- спросит он.

И Саак, не улыбаясь в ответ, лишь приподнимет бровь.

Впрочем, был ещё один дед.

Его снимка нет на стене.

Его домом была комната в коммуналке.

Его домом станет сырая земля

Где-то под Плоцком.

Рядовой Иосиф.

Последнее, что успел, -

Запомниться.

Так и сидим за столом.

Шабат.

Эйнштейн, Иосиф, Саак.

Отец со стены приподнимет бровь.

Последнее слово за ним.

Но в ответ тишина,

И долгий, как обещанье,

Звук.

Где-то журчит родник.

Высятся горы,

Развертываются ковры.

Если что-то и важно...

Слово" джур", его сладость.

Нежный профиль Тамары,

Чрево ее, золотое руно.

Неподкупная бровь Саака.

Иосифа ускользающий лик.

Дом на фундаменте хлипком.

( Лучше, чем ничего)

Улица имени никого.

Блеклый пейзаж.

Его чужеродность

Как данность

Прими.